Макс Вебер как социолог истории

Сначала мы вкратце затронем некоторые отличительные черты созданной Максом Вебером социологии, то сырье, которое шеберианцы превратили в историко-эмпирический социально-научный анализ.

Вернее, следовало бы сказать «культурнонаучный анализ», воспользовавшись выражением, к которому прибегал сам Вебер для обозначения своих работ, чтобы отделить их от более общих и абстрактных естественных наук.

Общественнонаучные и гуманитарные дисциплины, по мнению Вебера, связаны с данной социальной и исторической ситуацией.

Поэтому им нужно конкретизировать свои анализы. Из этого следовало, что французский, английский или немецкий социолог вряд ли могли интересоваться социальными обстоятельствами одного и того же рода точно в одно и то же время.

При оценке их мыслительных систем следовало бы учитывать, в какой исторической и социальной обстановке они возникли.

Так традиционный консерватизм и предвзятость немецких ученых оказались фактором, сыгравшим большую роль в собственных попытках Вебера разработать особую немецкую социологию.

Как социолог, Вебер — выраженный теоретик конфликтов. Тема, к которой он постоянно возвращается в своей социологии, — это соотношение между активностью и пассивностью в ситуациях действия и выбора у людей.

Связи между материальными и социальными условиями в жизни людей (или между «Экономикой и обществом», как называется главный труд Вебера по общей социологии) никогда не остаются у него беспроблемными или односторонними.

Не только материальными факторами определяется, как станут развиваться социальные и культурные условия. Как считает Вебер, и марксистам, и материалистам удалось представить лишь частичные объяснения.

Он считал, что здесь речь идет также о различном субъективном опыте людей, традициях и особенностях культуры.

Поэтому в своей социологии, религии и политико-идеологическом анализе властных отношений и порядка установления законов он изучал эти вопросы в сравнительно-исторической перспективе.

Своими предварительными результатами и выводами он пользовался для построения общесоциологического аппарата понятий, функцией которого было, собственно, облегчение работы с собранным им необъятным материалом для исследований.

Поэтому теория у Вебера всегда прямо взаимодействовала с эмпирическим опытом.

В социологии религии Вебер изучал соотношение между формами религии, с одной стороны, и экономическими, политическими и социально-культурными факторами с другой стороны.

Таким образом, у Вебера дело не сводилось к ограниченной секторной или «связанной тире» социологии, скорее, он тяготел к изучению всего общественного развития, концентрируя свое внимание на его определенных аспектах.

Например, в своем анализе он пришел к выводу, что религиозные поведенческие образцы как правило «аскетичны», и их идеал противоречит обыденным интересам производства и потребления.

При отправлении религии люди отходят от мирских треволнений к мистическим ритуалам и созерцанию.

Вебер говорит о своего рода «пассивной аскезе» в религии в сравнении с активным социальным и бытовым поведением. Но имеются примеры и «активной аскезы», когда религиозные деятели входят в обыденный мир.

Наиболее известный пример этого — протестантская этика. Вебер считал, что долгосрочным следствием трудовой морали протестантизма является секуляризация мышления и крайняя формальная рационализация всего образа действий.

Именно это Вебер связывал с «капиталистическим духом». И все же, по Веберу, совершенно неясно, как можно объяснить появление в истории этого духа.

Одно заключение, напротив, совершенно очевидно: соотношение между религиями и характером социального поведения отнюдь не столь однозначно закономерно, как утверждали многие материалисты. Наоборот, оно зависит от конкретно-исторических общественных условий.